Прекрасный мир, где же ты - Салли Руни

что сказала бы моя мама. Не то чтобы в прошлый раз я что-то принесла, хаха. Она поставила бутылку на стол и сняла сумку с плеча. Взглянув на телевизор, она сказала: О, ты смотришь Клэр Бирн? Не выключай. Я просто тихонечко посижу на диване. Он улыбался, следя глазами за Айлин, как она вешает сумку на спинку кухонного стула и поправляет прическу, заново стягивая волосы в хвост резинкой. Да я не смотрю, сказал он. Прекрасно выглядишь. Будешь чай или еще что-то? Может, бокал вина? Она пошла к дивану и села, сбросила кожаные балетки и положила на подушки ноги в белых носках. Я бы выпила чаю, сказала она. Для вина нет настроения. Это что – этюд? Он оглянулся из кухни и увидел, что она указывает на шахматную доску. Нет, это партия. Питер был здесь вчера вечером, но мы не успели закончить, он спешил. К счастью для меня. Она все смотрела на доску, пока он кипятил чайник и доставал чашку из сушки. Ты играл черными? – спросила она. Спиной к ней он ответил: Нет, белыми. Тогда у тебя преимущество в две пешки, сказала она. И ты можешь поставить шах слоном. Он, усмехнувшись, достал из ящика ложку. Подумай получше, сказал он. Она, нахмурившись, смотрела на доску, пока он заваривал чай и нес его к журнальному столику. Нет, я не рискну, сказала она. Он сел на другой стороне дивана и выключил телевизор. Думай, сказал он. Ход белыми. Она взяла белого слона и объявила шах черному королю. Он наклонился и двинул черную пешку, которая заблокировала атаку и поставила под удар ее слона, она взяла слоном эту пешку. Он двинул вперед черного коня, взял им слона и сделал вилку на белого ферзя и ладью. Она поморщилась и сказала: Я идиотка. Он сказал, что это он виноват, оставил игру в такой слабой позиции. Она взяла чашку чая и откинулась на подлокотник дивана. Я тебе говорила, что у нас в семье раздрай из-за приглашений на свадьбу Лолы? – сказала она. Сама не понимаю, как я во все это ввязалась, она просто кошмар. Хочешь посмотреть, какие сообщения она мне шлет? Он сказал «да», она вытащила телефон и показала ему сообщение, полученное от Лолы в субботу вечером.

Лола: Хммм, послушать что ли про собственную незрелость от человека, который в тридцатник застрял на дерьмо-работе с нищенской зарплатой и живет в ночлежке

Он скользнул глазами по экрану, а потом взял мобильник из ее рук, прочитал еще раз и нахмурился. Господи, сколько злобы, пробормотал он.

Айлин забрала телефон и взглянула на него. Я написала ей про свадьбу только потому, что Мэри попросила, сказала она. Но когда я потом ей пожаловалась на эти дикие сообщения, она ответила: Ну это ваши дела, не вмешивай меня.

Но если бы ты что-то подобное Лоле написала…

Понимаешь? Вот именно! Мамочка бы оборвала мне телефон, причитая, как я смею в таком тоне разговаривать с сестрой!

Отцу жаловаться смысла нет, я так понимаю, сказал он.

Она выключила телефон и положила его на пол. Нет, ответила она. Он, похоже, единственный, кто еще не сошел с ума. Но знает, что мы все сумасшедшие, и слишком боится, чтобы встрять.

Он положил ее ноги себе на колени. Ты не сумасшедшая, сказал он. Они обе – да, но не ты.

Улыбаясь, она откинулась на подлокотник. Слава богу, хоть кому-то в мире это очевидно, сказала она.

Рад поддержать.

Какое-то время она наблюдала, как он растирает большим пальцем свод ее стопы. Затем изменившимся голосом она спросила: Как прошел день?

Он взглянул на нее и опустил глаза. Хорошо, сказал он. А у тебя?

Ты выглядишь усталым.

Еле слышно, не поднимая взгляда, он ответил: Разве?

Она рассматривала его, а он избегал встречи глазами. Саймон, сказала она, тебе грустно?

Он смущенно усмехнулся. Хм, сказал он. Не знаю. Не думаю.

Ведь ты бы сказал мне, если бы это было так?

Я настолько плохо выгляжу?

Она игриво пихнула его ногой. Я сейчас тебя расспрашиваю, как день прошел, а ты ничего не рассказываешь, сказала она.

Схватив ее за лодыжку, он ответил: Ну. Давай попробуем. Сегодня вечером я разговаривал с мамой.

Да? И как она?

Нормально. Она переживает за отца, но это обычное дело. У него… В целом он в порядке, но давление повышенное, и она думает, что он пропускает приемы лекарств. В общем, психологические моменты, сама знаешь, как это в семьях бывает. А он злится на меня, потому что… Но это скучно, опять про работу.

Но ведь твой отец, кажется, уже не работает? – сказала она.

Он рассеянно продолжал гладить ее лодыжку.

Так и есть. Дело в моей работе, ответил он. Ты же знаешь, у нас с ним разные политические взгляды. Ну и ладно, это нормально, учитывая разницу поколений. Он считает, что мои политические взгляды – результат задержки в развитии.

Айлин тихо сказала: Не очень-то тактично.

Не очень. Я знаю. Причем у меня ощущение, что маму это задевает сильнее, чем меня. Послушала бы ты его, он разработал целую теорию в деталях. Что-то насчет комплекса мессии. Не могу ее толком оценить, потому что, честно говоря, отключаюсь каждый раз, как он про это заговаривает. Но он, кажется, считает, будто я стремлюсь спасать людей, чтобы почувствовать себя сильным и мужественным или как-то так. Самое смешное, что моя работа никакого отношения к спасению людей не имеет. Если бы я был социальным работником, или врачом, или еще кем-то вроде них, но я же весь день просто сижу в офисе. Не знаю. Последний раз, когда я их навещал, мы ужасно поссорились из-за того, что утром я проснулся с головной болью. Он весь день со мной не разговаривал, а вечером выдал длиннющую тираду, мол, мама так ждала этой встречи, а я испортил все выходные своей мигренью. Он почему-то не может сказать, что сам злится на меня, а всегда проецирует свои чувства на Жеральдин, словно мой приступ стал для нее личным оскорблением. У него пунктик насчет мигрени, потому что она ими тоже страдает, и он убежден, что это психосоматическое. Как бы там ни было, она хочет, чтобы завтра я позвонил ему насчет лекарств от давления. Вряд ли мои слова хоть на что-то повлияют. Ужасно жаль. Так, я тут, похоже, уже целую вечность разглагольствую, пора прекратить.

Пока он говорил, он гладил пальцами икры Айлин, касался ямки